Вопросы истории естествознания и техники

В статье рассмотрена деятельность ленинградского ученого-гидрометеоролога, члена Всесоюзного географического общества Я. Х. Иоселева в годы Великой Отечественной войны. Он был мобилизован в Красную армию и защищал Ленинград в должности начальника гидрометеорологического отделения оперативного отдела штаба Ленинградского фронта. При решении задач гидрометеорологического обеспечения войск ученый проявлял инициативу, применял научный подход, пользовался высоким авторитетом командования. Ему была поставлена задача обобщить опыт работы гидрометслужбы. Отчет Иоселева получился столь содержательным, что был направлен в Ленинградский государственный университет и защищен там в качестве кандидатской диссертации. Примечательно, что защита состоялась в последние дни нахождения учебного заведения в кольце блокады, после чего оно было эвакуировано в Саратов. До 2000 г. диссертация Иоселева находилась на секретном хранении в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации. Теперь этот документ, представляющий существенный интерес для историков гидрометеорологической службы и науки, а также историков обороны Ленинграда, рассекречен и доступен исследователям.

В работе намечается не вполне традиционный подход к изучению истории математики, который связан с выделением систем математических мыслительных средств (знаковых, понятийных, идеальных), позволяющих представлять различные типы отношений, характерные для конкретной ветви математики, и оперировать с ними. Основная задача истории математики при таком подходе – это анализ появления, эволюции и трансформации систем ее мыслительных средств как с точки зрения расширения горизонтов познания и выхода на новые уровни абстракции, так и с позиций пополнения арсенала методов использования таких средств. Для демонстрации результатов применения такого подхода авторами был рассмотрен один из разделов функционального анализа – теория положительных операторов – в контексте истории его генезиса и начального развития в период с середины 1900-х по 1960-е гг. На этом пути были выявлены ключевые мыслительные средства, относящиеся к конечномерному периоду развития указанной теории (положительные матрицы, осцилляционные матрицы и др.) и выражающие отношения между ее значимыми математическими сущностями (теорема Перрона). Кроме того, были сделаны первые шаги по пути осмысления дальнейшей трансформации указанных средств (понятие конуса, определение положительных функционалов и операторов) и математических отношений (теоремы Ентча и Урысона в интегральном и абстрактном виде и др.). Обсуждаются результаты, полученные О. Келлогом, Ш. Штурмом, М. Г. Крейном, Ф. Р. Гантмахером, М. А. Рутманом, М. А. Красносельским, Л. А. Ладыженским и другими математиками.

В статье рассмотрена история проведения первых пяти международных биохимических конгрессов, которые пришлись на период 1949–1961 гг., и участия в них АН СССР. Отмечается, что зарубежные организаторы конгрессов настойчиво приглашали советских ученых к сотрудничеству и это соответствовало желаниям АН СССР; в то же время установлению международных контактов мешало множество ограничений, существовавших в СССР. Показано, как на протяжении 12 лет эти ограничения постепенно смягчались, как отношение руководства CCCР к международному научному сотрудничеству эволюционировало от запрета участия советских ученых в зарубежных мероприятиях к разрешению такого участия, хотя и по предварительному согласованию с Политбюро ЦК КПСС. Изучение истории рассмотренных в статье международных биохимических конгрессов дает возможность получить представление об основных направлениях исследований в биохимии того времени, о роли отдельных ученых в их развитии, о роли социокультурных факторов в прогрессе биохимических исследований, о важности международных контактов. Отмечено, что главной чертой эволюции биохимии того времени было становление на ее основе нового биологического направления – молекулярной биологии.

Данная статья посвящена анализу узкоспециального направления деятельности конструкторского бюро инженера М. Н. Кондакова (КБ-КОН, потом ОКБ-43, Ленинград) – созданию динамореактивных орудий в 1930-х гг. Рассматриваются следующие проекты: автоматические установки для запуска реактивных снарядов АУРС-82 и АУРС-132, 76-мм однозарядная динамореактивная пушка РП ВТА, 37-мм противотанковое ружье АРКОН, 45-мм автоматическая пушка АРКОН-45, 76-мм автомат ДРП, 37-мм реактивное противотанковое ротное ружье РПТР, горная реактивная пушка ГРП, 60-мм полуавтоматическая реактивная пушка ПРП-60. Анализируются их технические характеристики и конструкторские решения. Выявляется вклад в их создание инженеров-конструкторов В. Ф. Лендера, А. А. Толочкова, Л. И. Горлицкого, С. Г. Бухаловского, Е. С. Рашкова, В. Е. Слухоцкого. Делается вывод об особенностях рассматриваемых орудий и о специфике работы КБ как еще одной научной школы проектирования артиллерийских орудий такого типа. Выявляются причины, вследствие которых произошел постепенный отказ от работы в данном направлении в рамках проектной деятельности конструкторского бюро инженера Кондакова.

Статья посвящена источниковедческому анализу трех рукописных планов раннего Санкт-Петербурга, хранящихся в фондах Российского государственного архива древних актов и Российского государственного военно-исторического архива: плана Выборгской стороны дьяка Лариона Протасова (1714), плана Адмиралтейской крепости неизвестного автора (1716) и гидрографического плана Санкт-Петербурга мичмана Игнатия Племянникова (1725). Эти картографические документы остаются до сих пор малоизвестными даже для специалистов по истории Санкт-Петербурга и редко используются в научных исследованиях, в отличие, например, от западноевропейских печатных (гравированных) планов раннего Санкт-Петербурга. Известно, что первые картографические произведения, созданные на основе инструментальных съемок и покрывающие территорию Санкт-Петербурга, датируются 1730-ми гг. (план И. Ф. Зигхейма 1736 г. и «академический» план 1737 г.). Между тем научное картографирование Санкт-Петербурга, т. е. производившееся на основе в том числе и математических вычислений, началось гораздо ранее. Примером этому служат рассматриваемые в статье рукописные планы Санкт-Петербурга и его отдельных частей 1710–1720-х гг. Первый документ отражает застройку и земельные участки преимущественно Выборгской стороны и имеет масштабную линейку. План Адмиралтейской крепости, напротив, лишен масштаба, однако фиксирует высотные показатели фортификационных сооружений. Наконец, на гидрографическом плане, составленном в навигационных и лоцманских целях, указаны глубины Финского залива у устья Большой Невы, а также русел Малой Невы, Большой и Малой Невок. Созданные составителями в различных целях и с разной степенью профессиональной картографической подготовки, приведенные документы тем не менее отражают общую тенденцию реализации географических знаний Петровской эпохи – отход от «семантических» начал древнерусской картографии в пользу создания картографических произведений, базой которых являлось математическое основание и числовые показатели. Благодаря этим источникам сегодня мы получаем дополнительную возможность реконструировать географию, топографию и топонимику раннего Санкт-Петербурга. Статья дополняется первой полноценной публикацией всех трех картографических документов.

17 февраля 1937 г. Т. И. Райнов завершил подготовку статьи «Пушкин и вопросы научного творчества». Рассмотрение текста знаменитой маленькой трагедии А. С. Пушкина «Моцарт и Сальери» привело его к мысли о том, что пушкинские Моцарт и Сальери – живые образы, поэтические символы двух глубоко различных типов творчества. Наблюдения Пушкина, считал Райнов, позволяют проанализировать различные аспекты творческой методологии несравненно глубже, чем это было сделано в науке до тех пор, и, руководствуясь этими наблюдениями, можно многое понять не только в художественном, но и в научном творчестве. Основываясь на данной внешне простой классификации, Райнов демонстрировал ее результативность на примере творческой жизни трех великих ученых – Ч. Дарвина, Ж.-Л. Лагранжа и И. П. Павлова. Их Райнов называл «Сальери от науки». В отличие от многих пушкинистов и литературных критиков, он не демонизировал Сальери, суть творческой методологии которого заключалась в том, что для него его врожденная одаренность – только материал для дальнейшей обработки и что все его творчество – результат сознательной переработки внушений вдохновения.

Ученым типа «Сальери» в научной практике, писал Райнов, – как и у Пушкина – противостоят «Моцарты». Такими «Моцартами» являлись физик, химик, математик и философ А.-М. Ампер, палеонтолог, геолог и зоолог В. О. Ковалевский и математик И. А. Лаппо-Данилевский. Как Пушкин не давал объяснения «творческой методологии» Моцарта, так и у Райнова творческие пути ученых типа «Моцарт» остаются загадкой, и потому им дается лишь описание особенностей и качеств личностей, для которых характерны быстрое, подчас молниеносное озарение (инсайт) и интуитивное проникновение разума в сокровенную суть; это позволяет носителю гениального ума создавать новые отрасли (области) науки.

Во вводной статье к публикации текста Райнова показано, что его первые опыты аналитического прочтения творений Пушкина относятся к началу 1920-х гг.

В статье предложены классификация и описание принципов действия систем автоматической устойчивости самолетов мира в период до начала Первой мировой войны и уточнены приоритеты в этой области. Показано, что использовались системы, основанные на маятниковых датчиках, аэродинамических датчиках, автоматическом изменении вектора тяги и гироскопических датчиках. Отмечено, что начало Первой мировой войны заставило прекратить опыты в области создания систем автоматической устойчивости и сосредоточиться на выпуске массовых боевых машин. Следующий этап развития этих систем начался только в 1920-е гг.